Восемьсот семьдесят дней и ночей

24 января 2019

Земство

Современное поколение вряд ли когда-нибудь по-настоящему сможет оценить невероятный масштаб всех ужасов и трагедий, произошедших во время блокады Ленинграда.

Страшнее фашистских нападений был только всеобъемлющий голод. Накануне 75-летней годовщины со дня освобождения Ленинграда от фашистской блокады мы побывали в гостях у Людмилы Ефимовны Наумовой, уроженки северной столицы России. Она помнит, как это было. 

Ленинград - город-герой, выстоявший в особых условиях военного времени, каких никогда и нигде не было. В Ленинграде не было тыла, откуда можно ждать помощи, это был сплошной фронт в течение 872-х дней, с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944-го. Люди, жившие в блокадном Ленинграде, не говорят о том, как это было страшно. Но как бы ни было тяжело ленинградцам, город не собирался сдаваться. О том непростом времени вспоминает ленинградка Людмила Ефимовна.

- Когда началась война, мне было 8 лет. Папу сразу призвали на фронт. Остались мы с мамой и сестрами. Средней сестре на тот момент было 13 лет, старшей - 17. Помню постоянное чувство голода и пронизывающий холод. Чтобы согреться, жгли всё, что можно было сжечь. За водой ходили на Неву, не всегда, правда, удавалось донести. Хлеба по карточкам давали 125 граммов, за ним приходилось занимать очередь глубокой ночью. Хлеб привозили не всегда.

В блокадном Ленинграде выживали самые стойкие и те, кто объединялся и поддерживал друг друга, именно так и поступила наша героиня со своими сестрами. Сегодня трудно представить, что в квартирах домов жгли мебель и книги, чтобы согреться; от голода умирали люди, а улицы были полны нечистот и трупов умерших. По этим улицам, в перерывах между бомбёжками, передвигались истощённые, похожие на серые тени люди.

- Самое страшное - привыкали к смерти. Идет человек по улице, упал и умер. А рядом еще несколько трупов. Хоронить порой было некому. В 1942-м умерла от голода мама. Хоронили её мы с сестрами.

Старшая сестра  Людмилы Ефимовны входила в состав добровольной дружины. Вместе с ней и Людмилка дежурила по ночам на крышах и тушила зажигательные бомбы. Бомба весила всего килограмм, их сбрасывали кассетами, сериями. Корпус из электрона, начинка – из липкого состава, который немцы называли «доннерит-желатин» — громовой студень. Пробивной силы «зажигалки» вполне хватало, чтобы пробить крышу, покрытую кровельным железом. Потом, на чердаке, срабатывал взрыватель — и «желатин» вместе с плавящейся, тоже горящей оболочкой расплескивался кругом, прилипал к стропилам, зажигал их.

- «Зажигалки», как мы их называли, приходилось часто тушить. Надеваешь большие рукавицы, и в мешок с песком её опускаешь. Если не успеешь вовремя, то взорвется.

После снятия блокады Ленинграда в марте 1944 года началась эвакуация детей-сирот, Людмилу Ефимовну с её средней сестрой отправили в детский дом в город Углич Ярославской области.

- Хоть блокада на тот момент и была снята, но бомбежки не прекращались. Везли нас на грузовиках по Ладожскому озеру. Довезли не всех. Несколько грузовиков ушло под лед.

Уже после войны старшая сестра нашла её и забрала к себе в Ленинград. Там она и познакомилась со своим будущим мужем.

В 1952 году вместе с супругом Александром Феофановичем Наумовым приехали на его родину в Ирбитский район, в деревню Ретневу. Муж работал в колхозе, а Людмила Ефимовна устроилась в леспромхоз.  Обзавелись домашним хозяйством, создали крепкую семью, воспитывали двух сыновей и дочь. К большому сожалению, сегодня сыновей и супруга уже нет в живых, так распорядилась судьба. Но у Людмилы Ефимовны есть любящая дочь, пятеро внуков и семь правнуков, которые часто приезжают навещать свою любимую маму, бабушку и прабабушку.

Блокада Ленинграда – одна из самых трагических и печальных страниц истории нашей страны. Мы преклоняемся перед мужеством участников обороны и жителей блокадного Ленинграда. Тех, кто подавал всему миру пример стойкости, несгибаемой воли и преданности Отечеству.

Роман Солодов.

Фото Ксении Малыгиной.